Говорил с актерами на придуманном языке, нанимал нянечек и придумывал разные необычные, порой многим непонятные методы. Рассмотрим на примере съемок «Неоконченной пьесы для механического пианино» 1977 г.
Начнем с того, что к актерам Никита Михалков предъявлял довольно высокие требования не только относительно таланта, но и относительно внешности.
Так, Александру Калягину перед съемками было велено похудеть на целых 25 кг.
Впрочем, конкретного числа килограммов режиссер не назвал. Со свойственной ему креативностью он на фотографии Калягина нарисовал контур: вот, мол, смотри, каким тебе надо быть в образе.
Артисту, разумеется, это не понравилось. Уж больно намеченный образ отличался от его настоящего на тот момент. Но режиссер невозмутимо сказал: дескать, не хочешь – как хочешь, вместо тебя возьмем играть Андрея Мягкова, он как раз по «габаритам» подходит.
И Калягину пришлось заняться фигурой. Он начал есть одну гречневую кашу и спустя время похудел на целых 25 кг. Не зря Михалков потом говорил о съемках: «Мы тратим пленку, а артисты – себя».
Любопытно, что про «примерку фотографией» знали только Михалков с Калягиным. Артист от остальных коллег суеверно скрывал свою диету с ее причинами. А они удивлялись и порой даже пугались: отчего их друг почти на глазах уменьшается в размерах..?
Не совсем обычно попала на съемочную площадку и Елена Соловей. Дело в том, что роль Софьи писалась именно «под» нее, но потом вдруг оказалось, что Соловей… накануне съемок poдила.
Разумеется, сниматься сразу после этого она не могла – ухаживала за младенцем.
Никита Михалков и его соавтор-сценарист Александр Адабашьян пригласили другую актрису. Уже даже начали было снимать ее… но почти сразу всем стало очевидно, что она «не дотягивает».
Очевидно это стало и самой той актрисе, и она просто ушла.
И вот тогда Михалков решил-таки уговорить Соловей вернуться на съемочную площадку. Он настолько был вдохновлен идеей фильма и рисунком главной женской роли – Софьи, что видел ее исполнение только той, кого он запланировал.
Но сам просить у Соловей Михалков не стал – то ли смущался, то ли ожидал отказ. И он упросил свою помощницу любыми способами уговорить актрису вернуться. Передают, что вдохновленный режиссер предлагал (в шутку, конечно) чуть ли не выкрасть новорожденного.
Переговорщица заняла стратегическую позицию в кустах около дачи Соловей и выскочила оттуда к ногам актрисы, когда та вышла гулять с колясочкой. Помреж даже ударилась в слезы, уверяла, что режиссер ее уволит, если она не придет вместе с Соловей. И актриса согласилась.
На съемки она вернулась не одна – с ребенком. Для него пришлось нанять нянечку. Соблюдали график кормления, под который подстраивали съемки. Создавали молодой мамаше все условия. Правда, молоко у нее спустя некоторое время все равно пропало – из-за стрессов во время съемок.
В целом же съемки проходили, как раньше говорили, «в теплой, дружественной атмосфере». По вечерам собирали грибы, играли в футбол и купались в Оке. Совместные чаепития частенько переходили в репетиции.
Правда, режиссер неумолимо попросил/потребовал от актеров, чтобы они на весь съемочный период поселились в гостинице в Пущино. Причем вне зависимости от того, большая или незначительная была роль и насколько часто им приходилось стоять перед камерами.
Про Михалкова вообще рассказывают как про работоголика. Так, репетиции к другим фильмам могли затянуться до 4 утра.
Для эмоциональной поддержки некоторые актеры поселились в гостинице вместе с семьей, детьми.
Весь период съемок и перед камерами, и в неофициальной обстановке по просьбе Михалкова все обращались друг ко другу только по имени-отчеству и «на вы». Такое общение позволяло глубже окунуться в чеховскую эпоху.
Для других фильмов Михалков использовал похожие приемы.
Так, во время съемок «12» его актеры жили «в предложенных условиях»:
1) режиссер мог специально затянуть съемку дубля, не произнося «стоп, снято!», чтобы все прочувствовали атмосферу. И актеры, видя, что камера не снимает, все же вели себя еще в рамках роли;
2) в перерывах между дублями актеры играли волейбольными мечами, найденными в спортзале, в котором шли съемки;
3) и проч., проч.
Также Михалков любит снимать «живой звук», когда запись голосов идет сразу со съемочной площадки. Это сложно не только сыграть, но и устроить: любое движение сразу становится слышно.
На съемках тех же «12» операторам выдали мягкие войлочные тапочки, а администрации приказали строго следить, чтобы даже по коридору рядом никто не проходил.
Кроме того, частенько репетировали на придуманном языке (сами актеры считали, что он немного похож на узбекский или татарский). Это надо было, чтобы натренировать способность игры «на эмоциях», а не «на словах»; чтобы передавать идеи без слов – чувствами, интонациями, взглядами, жестами…
По сути, жизнь актеров и съемочной группы весь этот период была не случайно сложившейся, а специально организованной, срежиссированной Михалковым.
Как итог – был снят один из самых замечательных фильмов советского кинематографа.
Кто-то может упомянуть о повышенной требовательности Михалкова и о его вмешательствах в работу режиссера, когда сам он участвует в съемках лишь как актер. Так было, к примеру, с «Собакой Баскервилей» 1981 г. (режиссер – Игорь Масленников) и со «Статским советником» (режиссер – Филипп Янковский).
Однако можно вспомнить и о трепетном, тонком, добром отношении Никиты Михалкова к своим актерам. Для примера читайте о его работе с Людмилой Гурченко.
Кстати, для нее он готовил одну из ролей в «Неоконченной пьесе…».
Но актриса умудрилась cлoмaть нoгy, катаясь на коньках при съемках детского мюзикла «Мама», и к Михалкову на тот раз не попала (о чем она сама потом с сожалением писала в в автобиографии «Мое взрослое детство»).
