Она была удивительно красива: белокурая стройная богиня с восхитительным голосом, похожим на переливы чистейшего ручья, равного которому не было.
Судьба приготовила ей много тяжких испытаний и мук, но она пела, пока силы не оставили её. Презрев угрозу смерти, дала новую жизнь – и словно протянула нить своей любви в бесконечность. Оставалась скромной и сердечной, несмотря на бремя славы и головокружительный успех.
Анна Герман ушла, когда ей было всего 46, но имя её помнят и сегодня.
Светловолосая девочка, которую при рождении назвали Анна-Виктория, родилась в Средней Азии, в Ургенче, в семье Евгения Германа (Eugen Hörmann), потомка немецких и голландских переселенцев, и его жены Ирмы, в девичестве Мартенс, происходившей из меннонитов.
Отец Анны был арестован по обвинению в шпионаже, когда ей было всего 2,5 года, и осуждён на «десять лет без права переписки» – такую формулировку, в действительности означавшую расстрел, озвучили его жене.
Евгений Герман был посмертно реабилитирован только в 1957 году.
В 1942 году мать Анны, Ирма, вышла замуж во второй раз за офицера Войска Польского Германа Гернера, именно это обстоятельство позволило ей вместе с матерью и Аней уехать в 1946 году на родину мужа, в Польшу.
Семнадцатилетняя Аня увлекалась живописью: перечитывала книги о жизни и творчестве Ван Гога, Пикассо, Шагала, Васнецова, неплохо рисовала. Она подала документы во Вроцлавскую высшую школу изящных искусств, но…Пани Ирма слишком хорошо знала, что такое нужда, тяжёлая работа, скитание по чужим углам, и, несмотря на готовность помогать дочери и поддерживать её, задала прямой вопрос: уверена ли Анна, что сумеет сказать своё слово в живописи? Понимает ли она, что многие художники жили и умирали в нищете, а признание приходило к ним только после смерти?
И Анна Герман поступила на геологический факультет Вроцлавского университета. Она хотела, чтобы ни мама, ни старенькая бабушка больше никогда не знали лишений.
Аня, которая в 15 лет неожиданно, что называется, «вымахала» и была выше даже многих парней, за что её нещадно дразнили, к студенчеству незаметно выровнялась и стала удивительно складной: высокая, статная, с длинными стройными ногами, она неизменно привлекала внимание.
Вряд ли даже самый дотошный биограф сможет установить, когда Анна впервые запела. По крайней мере, её школьная подруга Янечка Вильк была совершенно убеждена, что Анну ждёт карьера профессиональной певицы, а учительница музыки ещё в Ургенче заметила, что у девочки абсолютный слух.
Рыженькая Янечка сыграла решающую роль в том, что Анна Герман была принята в состав Вроцлавской эстрады. Она настойчиво просила, чтобы прослушали её подругу, которая «поёт как Тибальди», а потом тянула за руку упирающуюся Анну, сыпавшую упрёками в бессердечии и жестокости.
Так родилась профессиональная певица Анна Герман. Шёл 1961 год.
Отправной точкой успеха стало приглашение от актёра и режиссёра Жешувской эстрады Юлиана Кшивки вступить в его труппу. Именно в тот период Катажина Гертнер, работавшая аккомпаниатором в Варшавской эстраде, предложила Анне свою песню «Танцующие Эвридики». За исполнение «Эвридик» Анна Герман получила вторую премию на Фестивале польской песни в Ополе и третье место в Международном туре фестиваля в Сопоте.
Лето 1960 года, Анна загорает на вроцлавском пляже. Она предположить не могла, что случайное знакомство станет судьбоносным и этот человек – большой, мощный, с волевым подбородком, но такой искренний, добродушный – войдёт в её жизнь прочно и навсегда. Его звали Збигнев Тухольский, и сам он так вспоминал тот день:
«Мы познакомились, когда я работал в Политехническом институте на кафедре металловедения. Однажды по работе меня отправили во Вроцлав. Возвращаться оттуда я должен был в 16.30, а так как управился быстрее и была хорошая погода, то я решил пойти искупаться на городской пляж. Тут я увидел очень красивую блондинку, которая читала книжку. Я попросил её посмотреть за моими вещами, пошёл плавать, а потом мы разговорились. Оказалось, что студентка и изучает геологию. Ей тогда было где-то 23 года, а я её на 6 лет старше. И уже тогда она сказала, что время от времени принимает участие в разных концертах».
Анна много гастролировала с труппой Жешувской эстрады, и Збигнев проезжал огромные расстояния чтобы увидеться с ней. Коллеги Ани привыкли к его появлению либо поздно ночью после концертов, либо ранним утром, когда он, уставший, но довольный, вылезал из запылённой машины возле очередной гостиницы. Збигнев думал только об Анне – о её напряжённом гастрольном графике, тряских автобусах, кочевой жизни. Анна действительно чувствовала себя измученной, а он гладил её по голове: «Эх ты, бедулька моя, моя ты бедулька, моя замученная бедулька!»
В 1964 году состоялись первые гастроли Анны Герман в Советском союзе. Тогда же произошло и знакомство с редактором студии грамзаписи «Мелодия» Анной Качалиной, которая стала близкой подругой на всю жизнь, и поступило предложение о записи пластинки на польском и итальянском языках.
1967 год начался чередой успехов: гастроли в Италии, выступление на сцене знаменитой французской «Олимпии» в одном концерте с Далидой, а следом – знаменитый фестиваль эстрадной песни в Сан-Ремо. Анна не знала, что судьба готовит ей первый сокрушительный удар.
Концерт в Форли закончился поздно ночью, и импресарио Ренато Серио гнал машину, торопясь в Милан. Кажется, он заснул за рулём, а может быть, потерял управление…
Их нашли только утром. Ренато отделался легко – переломом кисти и ноги.
Анна пришла в себя через 12 дней. Всё её тело с головы до ног было заковано в гипсовый панцирь: шесть месяцев полной неподвижности, когда невозможно даже вдохнуть полной грудью. Всё это время рядом была мама, которая держала её руку и молилась о её выздоровлении, и верный любящий Збышек.
В противостоянии жизни и смерти Анна выбрала жизнь.
Она была счастлива вернуться в Польшу, хотя перелёт в её положении был очень рискованным, и постепенно приспособилась жить в своём «загипсованном» теле. Письма от поклонников творчества приходили пачками, Анна даже пыталась отвечать на самые трогательные и сердечные из них – так она возвращала себя к осмысленной деятельности.
Это был долгий путь. Сняли гипс – сначала частично, затем полностью, – и начался период восстановления двигательной активности, который требовал воли и мужества, ведь тело совсем перестало слушаться. Но Анна хотела петь. Хотела жить. И шаг за шагом приближалась к выздоровлению.
Почти через три года она впервые вышла на улицу. Записала пластинку «Человеческая судьба», которая стала «золотой», поскольку её тираж побил все мыслимые рекорды. И, наконец, выступила перед зрителями. Когда Анна Герман вышла на сцену, зрительный зал стоя аплодировал ей в течение 20 минут.
Только пани Ирма и Збышек знали, с каким трудом даётся ей каждый шаг: на людях Анна выпрямлялась, выглядела стройной и грациозной.
Она ездила на гастроли, терпела неудобства переездов и нагрузки, которые выдержал бы не всякий здоровый человек. Но Анна была счастлива. Она пела.
23 марта 1972 года в Закопане сочетались браком Анна Герман и Збигнев Тухольский. Он был рядом все эти 12 невероятно трудных лет. Ни разу Анна не усомнилась в нём, чувствуя неизменную любовь, заботу и нежность.
В 1975 году состоялось турне Анны Герман по СССР, а вскоре она узнала, что ждёт ребёнка. Могла ли мечтать Анна, что в её переломанном, собранном буквально по частям, исстрадавшемся теле зародится биение новой жизни! Несмотря на советы врачей поберечься, Анна тосковала без возможности петь, и поэтому продолжала ездить на гастроли. Её предупреждали о риске тяжёлых родов, но она, казалось, каким-то шестым чувством понимала, что всё будет хорошо.
Через десять дней после возвращения из Нью-Йорка, 25 ноября 1975 года, Анна Герман родила сына, Збышека-младшего. Здоровенький крупный мальчик появился на свет легко, без осложнений, словно отблагодарив маму за мужество и волю к жизни.
Казалось, начался новый, счастливый этап. В 1977 году Анна записала песню Евгения Птичкина на слова Роберта Рождественского «Эхо любви» для кинофильма «Судьба», в котором снялись в главных ролях Евгений Матвеев, Зинаида Кириенко, Юрий Яковлев. Нежный, чистый голос Анны стократно усиливал проникновенно-лирические строки, в которых жила бессмертная любовь.
11 декабря 1977 года Анна Герман выступала в финале фестиваля «Песня-77». После исполнения песни «Когда цвели сады» зрители устроили бурную и продолжительную овацию, и организаторы фестиваля были вынуждены нарушить жёсткие рамки телевизионного эфира, чтобы Анна исполнила её «на бис» – редчайший случай в истории «Песни года».
А затем – гастроли в Соединённых Штатах, Дни культуры Польши в Португалии, сольные выступления в концертном зале «Россия»…Нервное напряжение, эмоциональные и физические перегрузки дали о себе знать: в июне 1979 Анна потеряла сознание в холле московской гостиницы, вынуждена была прервать гастроли и вернуться в Польшу. Она плохо себя чувствовала, но за годы привыкла к немощи и боли как неизменным спутникам. Евгений Матвеев вспоминал, что во время записи песни «Эхо любви» женщины-музыканты украдкой плакали, видя состояние здоровья Герман.
Новый, 1980 год семья встречала в просторном доме – тоже новом, где была отдельная комната для занятий музыкой, детская для Збышека-младшего и кабинет для его отца. Анна так радовалась этому приобретению, ради которого работала на износ! Представляла, как обустроит своё жилище, расставит мебель, планировала, где повесит полки.
В 1980 году на концерте в «Лужниках» Анна пела «Когда цвели сады» в полной тишине, без оркестра – потому что песни в программе выступления не было. Зал разразился аплодисментами, а она стояла, кланялась и не уходила со сцены. Зрители думали, что Анна споёт ещё раз, но она просто не могла двинуться с места из-за нестерпимой боли в ноге. Врач поставил диагноз «тромбофлебит», посоветовал не играть с огнём и лечь на обследование. Сердце Анны замирало от тоски и ужаса при одной только мысли о больнице. К тому же, боль утихла, и всё случившееся теперь казалось недоразумением.
Однако боль вернулась, затем отступила и опять вонзилась занозой, становившейся всё злее и злее. Диагноз «саркома» прозвучал как приговор. Нужна была срочная операция, но Анна не хотела верить в худшее: всё обойдётся, лучше обратиться к знахарям, лечиться травами и голоданием…
Она снова и снова преодолевала себя и пела. Чтобы скрыть слёзы от боли, иногда Анна выступала в тёмных очках.
Теперь она не отказывалась от операций, но, следовавшие одна за другой, они уже не могли остановить безжалостный недуг.
27 февраля 1981 года Анна пишет верной московской подруге Анне Качалиной: «Я страшно устала от боли, даже не плачу, а хочется очень лежать и спокойствия. Даже песен не жалко… потому что больно. Всё стало неважным. Но, как только приходит день, когда мне чуть легче, хочется петь».
Нежное эхо умолкло навеки в ночь на 26 августа 1982 года.
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга
Я знаю, с тобой не расстанемся мы.
Мы – память, мы – память.
Мы – звёздная память друг друга…
